2012год – юбилейный для Людмилы Витальевны Бакалюк, человека безупречной совести, строгого бескомпромиссного спроса за все, в первую очередь с себя во имя благодати, счастья другого человека.

Внешний облик Людмилы Витальевны, манера общения с людьми создают впечатление личности, внушающей, будто не знала она жизненных невзгод, потрясений, а воспитывалась в некоем благородном пансионе, сформировавшем цельность характера, чистоту убеждений, любовь к людям.

Чудом уцелевшая в кромешном аду бомбежек под Ленинградом летом 1941 года, она отчетливо помнит страдания, смерти, бездомье и тщетные поиски пищи. Девятилетняя девочка оказалась в потоке беженцев в неизвестность.

В отвлеченных разговорах о героизме, о патриотизме, о любви к Родине перед ней конкретный образ ее мамы Марии Кирилловны, спасшей не только дочь, но прихватившей в бегстве несовершеннолетнюю племянницу. В дороге она старалась приглушить в детях отчаяние от холода и голода материнским словом Веры и Надежды.

Мария Кирилловна не рассказывала девочкам сказок, но постоянно старалась возвратить их в дом любимого деда, где был во всем здравый смысл, постоянный крестьянский труд и любовь к поэзии. Так и остался дед идеалом мужской духовной силы для внучки.

Кирилл Афиногенович Остряков, крестьянин Вологодской губернии с 1870 года рождения, имел большую семью. С раннего детства сыновья и дочери обрабатывали землю и на деле постигли его постоянные присловья: «Земле радение надобно», «Земля руки любит».

Сыновья-подростки пахали, сеяли и выращивали, в основном, рожь и овес, девки выхаживали, лелеяли разные сорта льна. Луга, хорошие выпасы позволяли разводить породистый скот. Не коснулось Вологодской губернии ни татаро-монгольское нашествие, ни крепостное право. 90% земли принадлежало крестьянам. Никаких преданий о голоде не знала семья Остряковых.

Места, окружающие село Шоборово Кадуйского уезда, изобиловали болотами. В ненастные годы случались неурожаи зерновых. Тогда и сам глава семьи со старшими и малыми детьми отправлялись на сбор клюквы. Набирали мешки, замораживали, а по зимнему первопутку продавали в городах, селах, деревнях. И опять были с хлебом.

Он никогда не был богатым, но и бедным не бывал. «Знай работай и не трусь» - часто говаривал Кирилл Афиногенович. В любое дело он вкладывал душу на уровне поэзии, вдохновенно читал наизусть стихи о природе, о матушке-Москве, в которой не приходилось бывать, и т.д.

Любил он край родной, гордился М.В. Ломоносовым, считая его своим земляком. «Как же? Мы – соседи. Архангельская и Вологодская губернии рядышком. По нашей Сухони в Северную Двину! Вот тебе и Архангельск. А теперь и железная дорога Архангельск - Вологда. Рукой подать!» Стихотворение Н.А. Некрасова было его любимым. «Школьника» знал наизусть, любил цитировать, использовать слова поэта в деле, в трудных ситуациях.

Как архангельский мужик
По своей и Божьей воле
Стал разумен и велик.

А уж слова: «Знай работай да не трусь» были для всей семьи смыслом жизни.

Я любила слушать Марию Кирилловну, ставшую старожилом Александрова, о незабвенной и любимой вологодчине, веяло из ее души любовью и нежностью, вместе с тем и кремниевым стоицизмом.

«Прасковья Ивановна – моя мама, организовывала работу дочерей по обработке льна, который славился по всей России и через Архангельск востребовался в Европе. Хлопот с ним было очень много. Даже вырастить – дело малое: только защита от сорняков. Очень осторожно пололи. А в праздники гурьбой молодежь шла в льняные поля любоваться уникальной голубизной, соперничавшей с голубизной небес. Долгий процесс ручной обработки волокна завершался умением спрясть тончайшую нить, соткать полотно, из которого шили всю одежду вплоть до венчального платья. В моде была вышивка. Украшали платье самодельными кружевами. Красота и изящество вологодских кружев уже были известны всему миру. Каждая девка старалась придумать такой рисунок, чтобы удивить своим искусством в храме, на праздничном гулянии. Кружевами тоже торговали. Не без благодеяний многих поколений рода купцов Строгановых совершенствовалась жизнь и культура Вологодской губернии.

В Шоборове был уникальной красоты храм Пресвятой Троицы с приделом Покрова Святой Богородицы через дорогу, против нашего дома. А племянница самого батюшки Маша стала моей крестной матерью. Наверное, и меня назвали Марией в честь ее имени.

Невдалеке от храма располагалась церковно-приходская школа. Долгие годы в школе учила многие поколения детей Павла Петровна, родная сестра батюшки церкви Пресвятой Троицы. Ее дочь Мария, моя крестная, учившаяся на Бестужевских курсах в Петербурге и окончившая их, все годы следила за моими успехами. Потом она пришла к отцу и поставила его в тупик: «Кирилл Афиногенович, Маньку надо учить дальше – она смышленая».

Денег на иногороднее содержание дочери не было. Задумался: да ведь и не парень, а девица. Но крестная по каким-то связям схлопотала место учебы смышленой крестнице при монастыре в Великом Новгороде на казенный кошт. Учебное заведение готовило девушек на роли классных дам. Маша училась и сама себе не верила, что по Божьей воле и хлопотам крестной ей выпало такое счастье. Девочку из деревни Шоборово поразил своей необыкновенной красотой Великий Новгород. На прогулки их водила строем воспитательница и рассказывала о зодчих, о времени создания Софийского Собора, Антоньева, Юрьева, Федора, Стратилата и др. Покоряли уникальнейшие фрески, росписи, относящиеся к Х-ХIV векам. Перед Машей предстали в своей естественной красоте воспетые в поэзии Волхов и Ильмень озеро.

День декабря 1917 года. Прогулка. Жажда встречи с очередной красотой. Вдруг пули поразили строй девочек. Кто-то упал замертво, кто-то, спасаясь от смерти, в снег. Грабили и громили монастырь представители революционной власти. Воспитанницы бежали кто куда.

Несобранная, голодная девочка пешком добралась до Питера. Пристанищами были вокзалы, засыпали на цементных полках. Их отовсюду гнали. Еле живую в снегу ее подобрали около железнодорожных путей. Всю зиму и весну выздоравливала и приходила в себя. А с сентября 1918 стала учительницей Шоборовской школы, где трудилась семь лет. До замужества.

В 1917 году девочка Маша бежала к родному дому, в 1941 Мария Кирилловна – беженка с двумя детьми из-под Ленинграда – на восток страны в неизвестность.

Поздняя очень. Очень холодная зима 1941. Так называемый, телячий вагон товарного поезда, до предела забитый людьми. В вагоне печка-времянка, но топить ее нечем. Только на стоянках в лесу бежали набрать дров. Сырые дрова не разгорались. Огонь вышибали при помощи кресала, прозванного в народе «адской машиной». Что-то немного давали есть. Но постоянный голод довел и детей, и взрослых до крайнего истощения. Вши пожирали людей. Поезд шел медленно, с длительными остановками. Состав поехал в глубь Сибири, а Мария Кирилловна, боясь, что дети не выдержат, сошла на станции Кунгур Пермской области. К радости неожиданной, на вокзале коротать пришлось недолго.

В Кунгур приехал обоз сдавать хлеб государству из деревни Починки. Вот эти мужики и бабы по наказу сельсовета заехали к вокзалу.

- Кто здесь эвакуированные?

Объявились две матери: одна – с двоими, вторая – с четырьмя детьми.

Без волокиты, без анкет и документов, без высокомерия, с видимым сочувствием к измученным и истощенным усадили всех в сани, укутали всем, что было, и следили, чтобы не окоченели на пути в сорок восемь километров.

«Нас сразу же взяла в свой дом семья Крапивиных. В доме тепло. Греемся. Мама ушла по каким-то делам в сельсовет. В дом один за другим шли люди и несли нам хлеб, пироги, лепешки. Мы с жадностью ели, а они, глядя на нас, плакали. Пришла мама. И она заплакала. Почему взрослые плачут, когда нам так хорошо, мы не понимали», - так вспоминает Людмила Витальевна.

«Вскоре к нам пришли старенький сосед, живший напротив, Пономарев Василий Гаврилович и сказал: «У нас избушка на подворье. Была под цыплятами. Мы со старухой ее отмыли, обиходили. Переходите к нам. Вам будет покойнее. А у Крапивиных дите малое». Все три года Пономаревы были нашими благодетелями.

Тяжело было маме. Без всяких выходных с утра до вечера работа в колхозе, обрабатывала землю, выделенную для выращивания овощей».

Люся училась в школе, растила подаренную им козочку. Она ее пасла, доила, заготавливала корм на зиму. Встречала маму каким-то сделанным делом по кухне и дому. Не по годам взрослела. Понимала, что работа матери не оправдывает ни хлеба насущного, ни одежды, ни обуви. Но тем более сознавала мужество матери, не впадавшей в уныние. И напоминала Мария Кирилловна девочкам и «архангельского мужика», особенно любимые слова деда: «Знай работай и не трусь».

Очень быстро Мария Кирилловна прослыла специалистам по всем деревенским делам. С ней советовались. И Василий Гаврилович, сидящий чаще всего на завалинке, похвалялся своей квартиранткой: «Да вы не понимаете. Разве она как все? Она – человек политический», вкладывая в это смысл большого ума и образования. В деревне она стала своим человеком. Но не забывали люди, что она беженка и жизнь начинает с нуля.

Весной 1942 мужик без просьбы принес ей на семена ведро картофеля. Пыталась заплатить. Замахал руками: «Грех с вас брать». Мужик скоро оказался на фронте, а весной 1944 вернулся без ноги. К этому времени деревня пообнищала, и его жена - с малыми детьми. Встретились. Разговорились о нелегкой жизни.

- Уезжаю, Петр. Дочь закончила начальную школу.

- А я вот теперь и сам в тягость. Дома плохо. Картошку всю съели. И садить нечем.

- Приходите ко мне вместе с женой, забирайте все.

- А чем платить?

- С вас брать грешно. Это ваше ведро выросло в мешок.

Память об этом и сейчас помогает верить в доброту и бескорыстие. А ведь была у Марии Кирилловны мысль продать картофель на дорожные расходы. Горе другого человека принято как свое.

Всех многочисленных братьев и сестер Остряковых война разбросала по разным весям России. Не было в живых и Кирилла Афиногеновича, а в Александрове оказалась одна из сестер Марии Кирилловны.

С июня 1944 мать с дочерью поселились в Александрове и стали ее старожилами. Люсю приняли в престижную в то время ж/д школу N 8 в пятый класс, потому что школу в Починках она окончила с похвальной грамотой. Ее мама оказалась нужной на Радиозаводе, где проработала до пенсии.

Судьбы наших семей перекрестились на всю жизнь. Василий Яковлевич Станников в школе N8 учил Люсю на уроках физкультуры и военного дела, Мария Кирилловна потом на Радиозаводе учила какой-то рассчетной премудрости Василия Яковлевича. С Люсей меня свели обстоятельства в 1948. Она была студенткой педучилища, среди сверстников – влиятельным организатором, отличницей в учебе. С отличием она окончила и литфак Ореховского пединститута. Три года учительствовала в Сибири, в районе Кузбасса. С той поры работает и поныне бессменно в средней сколе N4.

Так дитя и жертва войны, вырванная из родной стихии, обрела новую Родину, отдает ей свои незаурядные силы, воспитывая любовь к Родине через мощное средство русской изящной словесности. Кропотливо работает с каждым учеником. В практике повседневного общения с коллегами с радостью делилась успехами учеников, сумевших выйти на уровень личностного мышления, преодоления неграмотности, речевого бессилия. Ее ученики разных выпусков – постоянные гости в доме. Из далеких и ближних городов приезжают с ней повидаться и ученые, и генералы, и врачи, и предприниматели и просто хорошие люди, возвращая ей тепло, которое она им щедро раздаривала. Она всегда была и есть учителем бессребреником. Долгие годы, работая завучем, никогда не брала в нагрузку более одного класса, который и вела до выпуска. Это во имя человека, индивидуальной работы с каждым учеником. И учителем, когда многие годы была в роли завуча.

Ее любовь к ученику, учителю, к памяти рода своего, к истории Родины синтезировала в душе благодатную силу, которую она, в свою очередь, использовала для формирования индивидуальной зрелости подопечных. Думаю, что общее чувство любви к ней выразила бывшая ее ученица Альбина Анатольевна Сидорова. «Людмила Витальевна Бакалюк – самый дорогой человек после мамы. Ей все можно рассказать, прийти к ней с любой бедой. Она даст мудрый совет, предостережет от неверного шага. Это родной человек на всем моем жизненном пути».

В должность завуча Людмила Витальевна вступила будучи очень молодой. Мы, учителя словесности, все старше ее годами. Перед нами девушка тоненькая, хрупкая, в коричневом шерстяном платьице, юбочка в складку веером.

Она нам дает открытый урок русской изящной словесности с необычной темой: «Связь уроков русского языка и литературы». Оживленно и быстро идет урок: дети в поиске. Всю систему придаточных предложений ученики находят на нескольких страницах изученных произведений И.С. Тургенева и получают некий связный и интересный текст с тончайшими нюансами образного языка.

После урока решили, что тема интересная, что в течение года всей секцией будем продолжать работу над темой и лучший материал определить докладом на городскую секцию словесников.

С тех пор общие темы определялись ежегодно, и не только Людмилой Витальевной.

Завуч так организовывала работу, что мы постоянно учились друг у друга. Был специальный журнал, где каждый давал анализ посещенного у коллеги уроку. Меня покоряла подкупающая естественность ведения урока Анны Устиновны Кукановой. Особый восторг испытывали все от уроков Екатерины Семеновны Герасимовой, которая неизменно начинала урок русского языка со слов: «Пишем красиво». А на доске ее рукой уже написан неотразимо четкий текст с разными орфографическими и синтаксическими заданиями. С таким ориентиром ученики не могли выполнять работу кое-как. В каждом из нас Людмила Витальевна находила что-то полезное для всех и использовала все лучшее для подъема научного уровня обучения и воспитания. Безусловно, никто из нас не стал так красиво писать, но была высота. К ней стремились.

Людмила Витальевна удивительной доброты и проникновения в душу человек. В школу N4 по приказу гороно была назначена учительница русского языка и литературы. Вслед за ней пришел инспектор и выразил свою волю: «На нее готовьте материалы компромата на увольнение: она работала во всех школах».

Людмила Витальевна поняла, что при строптивости характера учительница А. потеряла веру в свои силы. Она помогала учительнице готовить уроки, приглашала на уроки к себе, к коллегам, анализировала ее уроки, отмечала успехи.

Именно А. делала доклад на городской секции на годовую тему: «Связь уроков русского языка и литературы». Интересна реакция завуча школы, ныне здравствующей, и участвующей в ее увольнении: «Я ее не узнаю, как она у вас выросла».

Сама же А., ставшая равной среди равных, со слезой на глазах говорила мне: «Такая молоденькая как-то незаметно взяла меня за руку, повела и вывела из плохих». До восьмидесяти лет А. была востребована в школах района. Была подвижно и веселой, только жаловалась: «Деньги стыдно получать, в классах по пяти человек».

Вот так повести за руку ученика и учителя нужно время и минимальная зарплата бессребреника. И, конечно же, любовь к людям.

Мне часто приходилось проводить уроки для областных, районных представительств. Меня никогда не подводили ученики без всяких натаскиваний, репетиций, и даже предупреждений. Но перед уроком Людмила Витальевна обязательно садилась в роли ученика. Репетиция была с ней. Ее волнения за меня были на уровне самого близкого человека, моего мужа. На уроке ее постоянным местом была первая парта перед моим столом.

Директора школ города и района должны были пойти на математику (Е.М. Кузнецова) и ко мне на урок литературы по повести Катаева «Белеет парус одинокий». Но все оказались в моем классе. Только К.И. Телятину, андреевскому директору, не хватило места. Со словами: «Во дают!», - он пошел на математику.

Я начала урок, а волнение еще не прошло. Слышу: Людмила Витальевна шепчет со сдержанным возмущением: «Не ту главу читаешь!». Или кладет на стол записку: «Забыла…».

Все беды и удачи учеников и учителей она воспринимала как свои.

Людмила Витальевна продолжает работать уже более полустолетия в школе N 4. Любимой. Ей, маститому специалисту русской изящной словесности, нелегко мириться с явным принижением русского языка и литературы, столь могучего средства воспитания нравственного уровня человека. Но и по результатам ЕГЭ у ее учеников замечательные показатели.

- Почему не идешь на пенсию?

- Класс жалко бросить. Детки у меня очень хорошие.

Помнит она и наказ мамы: «Пока есть силы, работай».

- А дед Кирилл Афиногенович, наверное, упрекнул бы за то, что так далека от Ломоносова, его любимого земляка, - шутит она.

Нет у лучшего специалиста города ни титулов, ни званий, но все это восполняет доброе авторитетное имя. Людмила Витальевна Бакалюк.

Е. СТАННИКОВА.

Источник:
http://www.aleksandrov.ru/mr_infosmi/51/40/77/3244/

На главную страницу сайта