Белоликова Елена Ивановна родилась 8 апреля (крещена 9), по новому стилю 21 апреля 1903 года в селе Чуровское Череповецкого уезда Новгородской губернии в семье священника Белоликова Ивана Захаровича.  Восприемниками при крещении были студент Петербургской духовной академии Николай Захарович Белоликов и дочь священника Александра Фаворского.  В 1911 году отца перевели настоятелем Успенского собора Рдейского монастыря,  и семья переехала в Старорусский уезд Новгородской губернии.      Елена Ивановна окончила Холмскую женскую гимназию, после чего несколько лет преподавала в сельской школе. В 1922 году была направлена в Петроград на

Белоликова Елена (слева)
с сестрой Марией

учительские курсы, проживала в семье Орнатского Василия Ивановича, родного дяди отца, по адресу: пр. Красных Зорь, д. 54/31, кв. 53. В марте 1923 года вместе с братом Василием переехала по адресу: Малый пр., д.85, кв.28, а с октября 1924 года проживают по адресу: пр. Красных Зорь,д.35/К.Либкнехта, д. 75, кв. 6. Поступила в 1-й Медицинский институт. В октябре 1926 года вновь поменяли адрес - Наб. Красного Флота, д. 74/2, кв. 5а. Первые годы Елена жила на средства брата, военнослужащего Красной Армии, заведующего дивизионной библиотекой. Затем устроилась сестрой милосердия в больницу Эрисмана (клиническая база 1-го Медицинского института), что позволило забрать младших братьев и сестер к себе. В 1927 году приехали Лидия и Николай, а через год - Серафима.
В ЦГА СПб (Фонд 3215, опись 2, дело 206, Л.92-92об. - Заявления врачей стажеров на буквы «А-Н») хранится анкета Белоликовой Елены Ивановны.

Анкета
ФИО, возраст: Белоликова Елена Ивановна, 24
Социальное положение и национальность:  дочь священника, великорусская
Место рождение: Череповецкая губ., Починк.  Вол., д.Чуровское
Семейное положение: девица
Стипендиат ли? (сколько времени получал стипендию) Несколько месяцев в 1923 г.
Общественная работа в ВУЗе и до ВУЗа: В ВУЗе работала на вневузовской работе по оздоровлению труда и быта на фабрике «Красная знамя» и в пионерских организациях. До ВУЗа была секретарем Культячейки в районной школе I ступени Старорусского у. Новгород.губ., где была учительницей, там же 2 года работала по ликвидации неграмотности.
По какой специальности желает служить: хотела бы получить общее стажерство или по гинекологии (зачеркнуто)  по санитарии
В какой местности желает стажеровать и по какой причине: Или в Ленинграде, или в Луге, вообще поближе к Ленинграду, потому что здесь учатся во 2-ой ступени брат и сестра, которые находятся на моем иждивении.
Где желает получить летнюю практику и по какой специальности: От летней практики отказываюсь в виду того, что имею постоянную службу, бросить которую не смогу материально существовать во время перерыва и после летней практики и до окончания института.
15 марта 1928 года  Е.Белоликова

Если не будет стажерских мест, то вторым врачом в Ленингр. Губ. по санитарии

Резолюция : Отклонить по санитарии

После окончания института в 1928 году Елена Ивановна писала заявление на предоставление должности заведующей врачебно-амбулаторного пункта на ст.Песь Боровичского округа. Было ли ей отказано, либо из-за какой-то другой причины, но она получила должность заведующей Добручинской врачебной амбулатории в Лужском округе.
Амбулатория находилась в д. Воскресенское (Павлов Погост) Гдовского района. Это было двухэтажное здание, на 1-ом этаже которого располагась комната для ожидания, подсобные помещения и малюсенькая комнатушка, где жила по приезду Елена Ивановна.
Из воспоминаний дочери Людмилы Михайловны: "Потом в этой комнатушке жила бабушка Груша, она была как член нашей семьи, папа часто подшучивал над ней, но она не обижалась, даже сама смеялась, рассказывая об этом нам детям. Мы ее бабушкой не звали, она не была замужем и на "бабушку" обижалась. Вот в эту комнатушку и собиралась молодежь деревнская, среди них, конечно, Миша. Пели песни старинные, песни того времени в сопровождении папиной гитары. Там и зародилась между ними любовь. Вот я не знаю, венчались ли они или просто их регистрировали в сельсовете".
Смирнов Михаил Николаевич был уроженцем д.Лебедово, расположенной в 4,5 км от Павлова Погоста, напротив Худыкина. У него был очень приятный тенор и абсолютный слух, в детстве он пел в церковном хоре. Играл на гитаре, мандалине, баяне и аккардеоне. Когда они познакомились, он был пастухом, впоследствии получил специальность фельдшера.
Из воспоминаний дочери Людмилы: "Не знаю, когда папа учился на фельдшера, но мне кажется, что это было в 1936 году, когда мы с мамой ездили в Ленинград". Во время войны Михаил Николаевич был фельдшером, лейтенантом мед.службы.
Сразу после женитьбы построили дом. "У нас в старом доме были венские стулья и явно не деревенский диван, может быть, это все было привезено из отчего дома мамы" (Из воспоминаний дочери Людмилы)
В семье появились дети: Борис (умер в младенчестве), Людмила, Олег, Васенька (умер в Латвии  во время войны).

Из воспоминаний дочери Людмилы о войне:     
1941 год.  22 июня, воскресенье.
В клубе, который расположился в старой церкви, должен состояться спектакль и с утра вся семья готовится к нему.  Я, Алик и Мирочка – моя двоюродная сестра, гостившая у нас этим летом, с нетерпением ждем начала спектакля, в котором играет папа, а мама как всегда будет суфлером.     12 часов дня. Выступление Молотова. Война.     Все выбежали на улицу. Гул самолетов.     3 июля 1941 года. Объявили эвакуацию. Отец, как военнообязанный, был оставлен  в районе  для уничтожения горючих и взрывчатых веществ. А мама запрягла амбулаторную лошадь в ределку (телега с высокой надстройкой для перевозки сена), погрузили питание, пожитки, привязали корову,  и обоз из нескольких деревенских подвод тронулся в путь. Переправились через реку Плюсу и двинулись окольными путями на Лугу. Ехали только ночами, днем боялись, что обоз могут разбомбить. Примерно через неделю остановились на отдых в деревне Погреб (недалеко от Луги). Взрослые отдыхали, а мы, дети, носились по деревне. Древня стояла на пригорке и из нее через поле дорога уходила в лес. Вдруг послышался гул и из леса стали выползать танки.  «Наши, наши» -  радовались мы. Танки очень быстро вошли в деревню и мы  с ужасом увидели на башнях свастику.Немцы!     Дети и взрослые сбились в большую группу, а немецкий переводчик стал выяснять кто откуда. Всем было  приказано возвращаться  по домам.Обратно ехали очень быстро – день и ночь и  за двое-трое суток добрались до Добруч.  Мама позвонила в райком Печатникову, он сказал: «Мы защищаем Гдов, спрячьтесь на недельку в лесу и мы их прогоним с нашей земли». Поехали за д. Остров, которая находилась у самого леса и прожили там  около десяти дней, но знакомые из Острова сообщили, что кругом немцы, пришлось возвращаться домой.     В деревне стояли регулярные немецкие войска. Солдаты ходили по домам и просили «Яйка, млеко», убивали только телят колхозного стада. После ухода войск был назначен  комендант, который  находился в Добручах. Раз он пришел в наш дом  и говорит маме:  «Что же вы, врач, а так бедно живете, идите к нам работать». На что мама ответила: « Я свой народ и так лечить буду, а  к вам не пойду». Мама, конечно, боялась, что ее будут преследовать, но вскоре коменданта убили партизаны.     24 августа 1941 года  родился Васенька – младший братик.      1943 год. Активизировалось партизанское движение. В ответ на теракты немцы стали устраивать облавы и жечь деревни.  То в одной части неба, то в другой  разгоралось зарево.  Молодежь стали угонять в Германию.Жители стали уходить в лес и рыть землянки. Мама  копала землянку в кустах справа за Поддубьем. Землянки были снаружи замаскированы, а внутри были нары и очаг для приготовления пищи. Но мама очень боялась, что нас кто-нибудь выдаст и решила уйти дальше – в большой лес, который начинался за Островом. В середине ноября  мы запрягли лошадь,  погрузили свои пожитки на телегу и  опять тронулись в путь.   Вместе с нами в большой лес поехала и тетя Аня Веселова вместе с Костей. Там не было землянок,  и люди жили в шалашах. Костя ходил в нашу деревню на разведку  и сообщил, что 30 ноября 1943 года немцы ее сожгли.     5 декабря 1943 года маму вызвали в партизанский отряд, необходима была ее  помощь раненому.  Мы с Аликом гуляли по лесу и вышли на лесную дорогу, которая проходила недалеко от лагеря, и  вдруг  увидели целый отряд немцев.  Мы испугались и побежали к своему лагерю. Немцы начали стрелять. Было очень страшно.  Мы сообщили об увиденном бабушке Тане, которая жила с нами,  и тете Ане. Тетя Аня побежала в лес прятаться, а бабушка Таня с маленьким Васенькой на руках убежать не могла и мы остались в лагере.     Думаю, что это были власовцы, так как говорили все по-русски. Всех, кто остался в лагере вывели на дорогу. Шли километра два с половиной  и вышли к деревне, а здесь уже были немцы. Они оцепили весь лес со стороны деревни, а нас выстроили в линию вдоль канавы. Было очень страшно, думали, что сейчас всех расстреляют.  Я  сняла варежки и бросила их на землю, но  Мирочка их подняла и с нотацией дала мне.  Нас построили и пешком погнали в Сланцы.  Проходя  горящую деревню Купково, на наших глазах сожгли последний дом. В Сланцах было очень много народа из окружающих деревень, всех допрашивали, в том числе и бабушку Таню, а утром  погрузили всех на поезд и повезли в Гдов. Поместили нас в Гдовскую тюрьму. Держали там дня два,  кормили баландой – водой с брюквой и постоянно издевались:  приходили в камеры и показывали, что всех повесят.  Мы, дети, плакали, а бабушка Таня и другие женщины, как могли, старались нас успокоить. С утра всех выгнали во двор, построили и куда-то повели. Мы были уверены, что ведут на казнь, но нас привели на железнодорожную станцию и опять отправили в Сланцы. Разместили в бывшей школе. Спали на полу и на  школьных столах. Васенька постоянно плакал и звал маму. В Сланцах кормить стали лучше, молодежь даже гоняли через дорогу чистить картошку. Мирочка, не сказав никому ни слова, смешалась с группой рабочих, шедших по дороге, и сбежала. Ее никто не искал. Через несколько дней нас  погрузили на поезд и отправили в Эстонию в Кохтла-Ярве, где продержали неделю или чуть более. Измерили рост, вес, сводили в баню всех вместе – мужчин и женщин, а вскоре после этого погрузили в товарные вагоны. Стоял жуткий мороз, а на людях была только одежда, в которой их взяли. Привезли нас в концлагерь в город Резекне (по-русски Режеца).    В лагере мы были не долго, примерно с начала января и до двадцатых чисел февраля. Затем всех вывели и построили. Опять думали, что поведут на расстрел, но оказалось, латышские крестьяне пришли покупать себе работников.  Я была  из последней партии  и  еще не исхудала как остальные, поэтому один латышский крестьянин  купил меня сразу. Мы с бабушкой Таней стали просить, чтобы он взял и младших братиков.     Бабушку Таню с Аликом и Васенькой  поселили в той же деревне в русскую семью, а я попала в семью этого латыша. Жили они в избушке с земляным полом. Кроме латыша в семье были две женщины, которые совсем не понимали по-русски. Они очень сильно кашляли, и я боялась заразиться.  У них был маленький ребенок.  Я  весь день у окошка перебирала зерно, а ночами качала люльку с ребенком. Ночью очень хотелось спать, но только я прекращала качать люльку, ребенок начинал плакать. Первые дни меня никуда не выпускали, но в какое-то воскресенье разрешили навестить родных. Я пришла в дом, где жила бабушка с братьями и узнала, что у них корь. Весь день  пробыла с братиками, рассказала в каких условиях живу и о том, что хозяйки очень кашляют, наверное, у них туберкулез. Хозяйка дома, в котором жила бабушка с детьми, сказала: «Недалеко, километрах в двух от нашей деревни, живет аптекорша, очень добрая женщина, может быть она возьмет к себе девочку»     На следующий день бабушка Таня пошла  к апрекорше и рассказала обо всех тех несчастиях, что пришлось испытать нам. Нионила Григорьевна Чаплинская, так звали эту добрую женщину,  встретила меня как родную и взяла  жить к себе. Ее муж, Стефан, тоже очень хорошо относился ко мне.     Через несколько дней я  очень тяжело заболела корью и несколько дней была без сознания. Вскоре  пришла бабушка Таня со страшным известием – 13 марта умер Васенька. Добрые люди, соседи, сделали маленький гробик и похоронили его на огороде.     В конце апреля меня вызвали на комиссию по отправке в Германию.Нионила Григорьевна не могла меня держать у себя, так как ей не положен был работник,  и она попросила знакомого мельника, чтобы он  взял меня к себе. Жена мельника, Софья Ивановна, часто заходила к Ниониле Григорьевне, они были полячки и очень дружили. На комиссию вместе со мной пошла бабушка Таня  и Самушев Франц Иосифович, мельник. Меня к этому времени Нионила Григорьевна уже откормила после болезни, и я выглядела здоровой и сильной, поэтому решение было однозначное – отправка в Германию. Бабушка Таня плакала и на коленях умоляла оставить меня, но ее никто не слушал. Тогда подключился Франц Иосифович и даже начал кричать,  что он всех кормит хлебом, молоком и медом и ему тоже нужна работница. Он отвоевал меня. Это была такая радость!  Я  работала у него до сентября 1944 года. Красная Армия в наш населенный пункт вошла 28 июля 1944 года, но я не знала, жива ли мама и с полевой почтой оправила письмо в деревню. Дожидаясь ответа, я жила у Самушевых, помогала собирать урожай, вести хозяйство. Вскоре пришел ответ с радостной вестью – мама жива, и в сентябре 1944 года  мы поехали домой.     Вот и родная деревня.  Мама бежит нам навстречу, плачет, целует и … ничего не спрашивает про Васеньку.  Какая сильная женщина!      
А Мирочка после побега ушла в лес, но ее вскоре поймали немцы и как партизанку, ей было уже 15 лет, отправили в концлагерь для военнопленных на территорию Германии. Страшно представить, что ей пришлось пережить! Когда союзные войска начали наступление, немцы стали уничтожать военнопленных – вывозили на баржах в море и топили. Ребята на их барже выломали доски и стали грести к берегу, но на берегу их поджидали фашисты с собаками… Как ей удалось выжить в этом аду?!    

Елена Ивановна  работала сельским врачом до самой пенсии и пользовалась большим уважением у односельчан. Приемы в амбулатории, ночные вызовы к больным за многие километры в любую погоду. Бывало, сутками дети не видели ее:  вставала в 4 утра, топила печь, пекла хлеб и уходила к больным, а глубокой ночью вновь слышался стук в окно и тихий, но тревожный голос: «Елена Ивановна…»     Елена Ивановна выполняла свой врачебный долг и будучи на пенсии, так как к этому времени амбулаторию закрыли, а ближайшая больница находилась  за многие километры от их деревни.    Умерла Елена Ивановна Белоликова  25 марта 1983 года в городе Севастополе, где жила ее дочь.

На главную страницу сайта