Мученики братья Белоликовы

Наша история и наше сегодня: пастырские раздумья

Священник Николай Балашов

Череповецкая газета «Речь» – 1994. № 220-221.

     Я давно хотел написать о них. И вдруг почувствовал, что пришло время…

Семеро сыновей родилось у отца Захария Белоликова, настоятеля порушенной ныне церкви в селе Васильевском близ Ёрги. Из них один достиг высокого епископского достоинства, четверо стали священниками, один – скромным сельским учителем. И лишь трое братьев Белоликовых умерли естественной смертью. Четверо же приняли мученическую кончину от безбожных гонителей Церкви.

     Священник Алексий Белоликов (родился в 1883 году) после кончины отца продолжил его дело в Васильевском. До сих пор уцелевшие прихожане вспоминают отца Алексия добрым словом. «Хороший батюшка был, старательный, жалостивый. Все бедным старался помогать. Плакали мы все по нем», - рассказывала мне недавно бывшая певчая Васильевской церкви А.А.Онисимова.

     Да вот только новая власть жалости к «пережиткам прошлого» не ведала. В 30-е годы дом священника конфисковали под сельсовет. Многочисленная семья – у отца Алексия и матушки Веры (дочери настоятеля Ильинской церкви в Абаканове о. Алексия Нелазского) было шестеро дочерей – жила теперь в церковном амбаре, да и оттуда их не раз пытались выселить. Одно время о. Алексия принудительно отправили на лесозаготовки, чтобы оставить храм без службы, но протесты верующих все же помогли вернуть священника. Теперь его душили грабительскими налогами, оставляющими семью без средств к существованию. Однако отец Алексий своему священническому призванию не изменил, хотя переносить непрекращающиеся преследования становилось труднее и труднее.

     В 1937 году по ночам то и дело выбивали окна – сельская шпана  охотно выполняла «социальный заказ». Некоторые прихожане стали замечать у батюшки признаки нервного расстройства. Мучиться ему оставалось уже недолго. 25 августа отец Алексий был арестован. «Матушка, теперь уже не плати налоги – за все отвечу»- таковы, по воспоминаниям дочери Анны Алексеевны, были прощальные слова затравленного священника. «За проведение антисоветской агитации» 23 сентября Алексей Захарович Белоликов приговорен к расстрелу «тройкой» УНКВД по Ленинградской области. Через пять дне приговор привели в исполнение.

     Матушка с дочерьми осталась без куска хлебы. Чем могли помогали прихожане; приходилось и милостыню просить. Но все же матушка не возроптала на судьбу, а несла тяжкую ношу – и, на удивление всем, прожила до 87 лет. За пять лет до ее кончины брат Веры Алексеевны заслуженный врач А.А.Нелазский, записал в своих воспоминаниях: «Тощенькая, слабенькая, сгорбившаяся старушка, простодушно и непоколебимо верующая в Бога, готовится к смерти и к Страшному суду молитвою и постом… Живет теперь Вера у своих дочерей в Ленинграде и считает себя счастливым человеком».

Кто из нас сумеет заглянуть в тайну ее трудного счастья? Лишь тот, кто  узнал силу слов Христовых: «Придите ко Мне, все нуждающиеся и обремененные, и Я успокою вас.  Возьмите иго мое на себя, и научитесь от меня.: ибо я кроток и смирен сердцем; и найдите покой душам вашим».

                                                                       ***

     Меньше знаем мы о старшем брате протоиерее Иоанне Белоликове (родился в 1973 году). Правда, двадцать лет назад в Новгородской области живы  еще были верующие люди, которые помнили о.Иоанна и отзывались о нем с глубоким почтением – но где теперь искать их следы. А внуки и внучки священника, живущие в Петербурге, ничего не знают о своем деде. «Мы, дети Ленина-Сталина» тогда не очень интересовались своими предками» - ответила одна из них.

     Так что дошли до нас лишь скупые строки архивных материалов, из который узнаем, что о. Иоанн был настоятелем Георгиевской церкви в г. Старая Русса, а арестовали его двумя месяцами позже, чем брата, - 20 октября 1937 года. Все та же «тройка» по Ленинградской области 4 ноября приговорила его к смерти с таким вот набором обвинений: «Проводил контрреволюционную агитацию против колхозного строительства, распространял измышления о колхозах, ссылаясь на религиозные учения, во время революции укрывал в Оредежском монастыре белобандитов и эсеров». Расстрелян 12 ноября.

                                                                ***

     Самым знаменитым из Белоликовых стал епископ Пимен (мирское имя – Петр, родился в 1880 году).  Ему-то и суждено было первому в семье пролить мученическую кровь – на «заре» советской власти, за девятнадцать лет до братьев Алексея и Ивана.

     Петр Белоликов учился, как, по-видимому, и остальные братья, в Кирилловском духовном училище, потом – в Новгородской духовной семинарии. Киевскую духовную академию закончил в 1904 году со степенью кандидата богословия. После пострижения в монашество и рукоположения в сан иеромонах Пимен был направлен далеко от родных северных краев: он становится членом Урмийской православной миссии, задача которой – заботиться о духовных нуждах христиан-сирийцев, живущих в персидской земле (ныне Урмия называется Резайе; этот город расположен в Северо-западной части Ирана, неподалеку от азербайджанской границы). Не так давно многие из них, принадлежавшие прежде к древней несторианской церкви, присоединились к Православию и нуждались, конечно, в просвещении и утверждении веры.

     «Жизнь в чужой стране, среди иноверного населения была всегда тревожна, временами же и опасна», - вспоминал позднее отец Пимен, еще не предполагавший, вероятно, что всего опасней окажется для него возвращение в родную страну, что смерть он примет от рук соотечественников…

     «Часто меня посещала тоска по спокойной жизни в России, боязнь как за свою жизнь, так и за свою честь и за успех своего дела. Понемногу, однако, это миновало и уступило место молодому задору и самоуверенности в борьбе с врагами России и Православия. Указанное настроение явилось вскоре же, как только обнаружились мои успехи в изучении местных языков, края народонаселении и миссионерского дела западных христиан».

     Заслуги молодого миссионера были высоко оценены церковным начальством. Он вскоре был возведен в сан архимандрита и назначен ректором миссионерской семинарии, созданной для подготовки православных священников из числа местных жителей. С 1912 года о.Пимен – помощник начальника миссии. Однако та пылкость характера, в которой сам он усматривал позднее излишнюю самоуверенность, повредила ему в отношениях с местными властями. Видимо. По этой причине Синоду пришлось временно отозвать отца Пимена из Персии. С 8 октября 1914 года он был назначен ректором Пермской духовной семинарии.

     Здесь прошли еще два года служения архимандрита Пимена под непосредственным руководством выдающегося ревнителя Православия, миссионера и подвижника епископа Пермского и Соликамского Андроника. Впоследствии учитель и ученик разделят общую судьбу – немногим раньше епископа Пимена, в том же 1918 году архиепископ Андроник будет зверски замучен большевиками.

     Когда конфликт, ставший причиной возвращения Пимена в Россию, достаточно «остыл», Синод снова направил его на место прежнего служения – но уже в сане епископа Салмасского и в качестве начальника Урмийской миссии. Посвящение в высокий сан состоялось в Петрограде 6 августа 1916 года. Накануне, в своей официальной  речи  при наречении во епископа, о.Пимен произнес слова, звучавшие как пророчество:

«Для всякой законной власти ныне не легко при частом столкновении ее с усиливающеюся тайною беззакония… Люди не в силах оказываются защищать добро и противостоять злу. Происходит развал общественной жизни… Еще труднее бывает здесь положение епископов Православной Церкви. Как неприятель желал бы уничтожить офицеров вражеского воинства и для этого направляет на них всю свою разрушительную силу, так и противники Церкви, желая ее подчинить себе, не хотят щадить епископов».

Когда читаешь на пожелтевших страницах «Церковных ведомостей» эти слова сегодня, три четверти века спустя, проходит перед мысленным взором длинная вереница епископов-исповедников, замученных и казненных за страшные годы большевитской диктатуры…. Святые новомученики наши, слава и венец Церкви Российской, молите Бога о нас!

     Владыка Пимен, мудрый прозорливец, не напрасно было дано тебе это скорбное откровение грядущего. Жизни на земле оставалось лишь два года.

    Вот лежит на моем столе фотография – единственная сохранившаяся у родственников владыки. Видимо, сделана она в Петрограде вскоре после рукоположения Пимена во епископа. Грудь владыки украшена двумя орденскими крестами. Простое русское лицо под монашеским клобуком. В глубоко посаженных светлых глазах читаются бесстрашная решимость и предвидение трагической судьбы. За его спиной стоит младший брат Василий Захарович Белоликов. Задумчивый взгляд талантливого ученого-богослова тоже словно устремлен навстречу грядущему. Василий переживет брата на два десятилетия, но после 1937 года и его след потерялся в застенках ГУЛАГа. А рядом с владыкой Пименом сидит родственник братьев Белоликовых по матери, уроженец Ёрги протоиерей Философ Орнатский. Настоятель Казанского собора, любимец петербуржцев, знаменитый проповедник и организатор благотворительных обществ… Мудрое лицо настоящего пастыря, полагающего душу за свою паству. Уже более тридцати лет отец Философ служит в священном сане. Осталось немного: в 1918 году и его с двумя сыновьями Борисом и Николаем расстреляют в ходе «красного террора».

     Второй период миссионерства владыки Пимена в Персии оказался недолог – в 1917 году он был назначен епископом Верненским и Семиреченским (г. Верный – прежнее название Алма-Аты). Мне неизвестно, что успел он сделать для православных верующих на казахской земле, но уважение и любовь местных жителей епископ успел заслужить. Об этом косвенно свидетельствует описание его кончины, которое (вот уж причуда истории!) сохранил для нас «пролетарский»  писатель Д.Фурманов в документальном романе «Мятеж», посвященном «революционной борьбе» в Семиречье, участником которой автор был, начиная в 1920 года.

     Отсюда мы узнаем, что осенью 1918 года в Верный прибыл «красный отряд партизана Мамонтова». Партизаны, сетует Фурманов, не отличались при все своем «героизме» характером «сознательных стойких революционеров»: слишком много было, дескать, вольности и бесконтрольности. «Хулиганство мамонтовского отряда дошло, например, до того, что из домашней церкви пьяною ватагой был выхвачен архиерей и за городом расстрелян – без суда, без предъявления должных обвинений». Конечно, «классово чуждого архиерея» Фурманову не жаль, но дело-то в политике: «Такие выходки отталкивали население от советской власти, бросали его в объятия белогвардейщины. Так было в конце восемнадцатого»…

     Еще некоторые подробности приводит митрополит Мануил Лемешевский в своем «Каталоге русских архиереев»: «Расстрелян в 1918 году на участке казенной рощи Малой станицы. Его тело было найдено в белом подряснике, закрытое листвою. Похоронен близ Алма-Аты».

     «Противники Церкви… не хотят щадить епископов». Сбылись слова горького предвидения. Вот имена некоторых архиереев, умученных в одном лишь 1918 году.

     Митрополит Владимир и епископ Дионисий убиты в Киеве. Епископ Исидор посажен на кол в Самаре Епископ Варсонофий расстрелян в Кириллове, епископ Ефрем – в Москве. Утоплен ариепископ Гермоген Тобольский. Архиепископ Андроник расстрелян (по другим рассказам – закопан живьем) в Перми, епископ Феофан Соликамский  - утоплен в Каме. Епископ Макарий убит в Смоленске. Епископ Лаврентий. Викарий Нижегородский, расстрелян в Балахне.

     Кровавая жатва коммунизма только начиналась…

     Последний из братьев Белоликовых, о котором я хочу рассказать, - это уже упоминавшийся Василий Захарович (родился в 1887 году). Успешно окончив около 1912 года курс Киевской духовной академии, он продолжил там же плодотворную педагогическую и научно- богословскую деятельность до самого закрытия академии в послереволюционные годы. Специальностью его стала история старообрядческого раскола. В 1915 году защитил магистерскую диссертацию и удостоился профессорского звания. Статьи В.Белоликова одна за другой появляются в эти годы на страницах академического богословского журнала.

     Возобновить преподавательскую деятельность Василию Захаровичу удалось в 1924 году в Московской богословской академии, разрешение на открытие которой было получено годом раньше раскольниками-обновленцами, пользовавшимися в то время непродолжительным благоволением советской власти. В борьбе с Православной Церковью все средства казались хорошими – в том числе и тактическая поддержка расколов, ослаблявших ее изнутри. Тем более, таких, как «обновленцы», готовых тесно сотрудничать с атеистической властью и объявлять Христа «первым пролетарским революционером».

     Все это понятно, но как же оказался в стане раскольников человек, воспитанный в семье со столь крепкими церковными традициями, да еще и посвятивший до этого свою деятельность изучению и обличению раскола? А ведь профессор Белоликов, не ограничивался своими лекциями по истории Русской Церкви, принимал в те годы активное участие в обновленческих соборах и совещаниях, был хранителем и редактором произведений знаменитого митрополита Александра Введенского. Не стоит, однако, забывать, что обновленческое движение состояло вовсе не из одних только беспринципных конъюнктурщиков, вступивших в союз с коммунистами по борьбе с гонимой «Тихоновской» Церковью; среди «живоцерковников» было немало людей искренних и болеющих за Церковь, страдавших от недостатков церковной жизни в дореволюционной России и надеявшихся найти пути ее улучшения.

     К 30-м годам разгром «старой» Церкви был практически завершен, и необходимость поддерживать «живцов» отпала. В 1934 году академия  была закрыта. В.Белоликов устроился на работу управляющим делами Ногинского завода граммофонных пластинок. Вскоре он был арестован и 28 апреля 1935 года осужден на три года лишения свободы. Правда, церковный публицист А.Левитин, хорошо знавший Белоликова. Писал в своих воспоминаниях об аресте профессора в 1937 году. То ли писателя подвела память. То ли Василий Захарович был освобожден. А затем арестован вторично. Ясно одно: жизнь этого одаренного, хотя и заблуждавшегося человека завершилась мученической кончиной. О его ошибках пусть судит Господь, а нам уместно повторить здесь слова заупокойной молитвы: «Несть человек, иже жив будет и не согрешит; Ты бо един токмо без греха, правда Твоя – правда вовеки, и слово Твое – истина».

     Семеро сыновей подарил Бог отцу Захарию и матушке Марии Белоликовым , а они постарались посвятить своих детей на служение Господу и людям. Мы проследили судьбу четверых – и в ней отразился весь трагический удел Русского Православия в годы атеистического лихолетья. Епископов, священников, мирян – всех лучших людей Церкви старалась уничтожить тоталитарная диктатура. Она же инспирировала церковные расколы, искусно практикуя дьявольский принцип: «Разделяй и властвуй!»

     Страшный урок преподан нам историей. Что сумеем вынести из него мы, люди Церкви нынешнего дня – миряне, священники, епископы? Вспоминается заглавие одной статьи патриарха Алексия II: «Непонятливым урок повторится». О, господи, лишь бы это предостережение не обернулось словами грозного пророчества!

     Впрочем, уже обернулось. Я пишу это вскоре после трагической октябрьской смуты в Москве. Недавно в нашем соборе отпевали воина Олега – Героя России, девятнадцатилетнего юношу, за десять дней до окончания службы убитого выстрелом из «Белого дома». В надгробном слове я сказал: дай Бог, чтобы он оказался последней жертвой человеконенавистнической идеологии коммунизма, уже унесшей миллионы человеческих жизней!

     А потом мы через весь город медленно везли тело Олега к месту последнего покоя – и я не хотел верить своим глазам: милиционеры на постах вдоль пути, случайные прохожие, которых много попалось навстречу в этот пригожий солнечный день, смотрели и… улыбались, весело переговаривались или просто спешили по своим делам. Ни один не снял шапку, ни один не перекрестился, хотя весь город, кажется, знал, кого хоронят. Все, что угодно, кроме скорби и молитвы, можно было прочесть на лицах людей. Официальные речи над могилой и воинский салют не могли, конечно, рассеять этого гнетущего впечатления.

     И я воочию убедился: мертвящее нравственное оцепенение нашего народа, увы, продолжается. Мы все жертвы коммунизма. Те, казненные, мученически лишились земной жизни. А мы, выжившие, лишились сердца, лишились сострадания, притупили совесть. И эта потеря куда страшней. Ведь не напрасно сказал Спаситель: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь, более того, кто может и душу, и тело погубить в геенне».

     Россия словно в спячке окамененного нечувствия сердец. «Нет, раньше лучше жилось. Порядок был» - такие слова еще можно услышать от многих людей, даже из числа тех, что ходят в церковь. И пока это так, пока мы не ужаснулись бывшему, пока не настала пора подлинно всенародного покаяния – никто не может утверждать, что подобное не повторится.

     Молитвами новомучеников, за Христа пострадавших, отдавших тело, но не уступивших дьяволу душу, помилуй, Господи, Церковь и страну Российскую!