Род Белоликовых

Воспоминание о войне

Аксёновой (Смирновой) Людмилы Михайловны

1941 год. 22 июня, воскресенье. В клубе, который расположился в старой церкви, должен состояться спектакль и с утра вся семья готовится к нему. Я, Алик и Мирочка – моя двоюродная сестра, гостившая у нас этим летом, с нетерпением ждем начала спектакля, в котором играет папа, а мама как всегда будет суфлером.

12 часов дня. Выступление Молотова. Война.

Все выбежали на улицу. Гул самолетов.

3 июля 1941 года. Объявили эвакуацию. Отец, как военнообязанный, был оставлен в районе для уничтожения горючих и взрывчатых веществ. А мама запрягла амбулаторную лошадь в ределку (телега с высокой надстройкой для перевозки сена), погрузили питание, пожитки, привязали корову, и обоз из нескольких деревенских подвод тронулся в путь. Переправились через реку Плюсу и двинулись окольными путями на Лугу. Ехали только ночами, днем боялись, что обоз могут разбомбить. Примерно через неделю остановились на отдых в деревне Погреб (недалеко от Луги). Взрослые отдыхали, а мы, дети, носились по деревне. Древня стояла на пригорке и из нее через поле дорога уходила в лес. Вдруг послышался гул и из леса стали выползать танки. «Наши, наши» - радовались мы. Танки очень быстро вошли в деревню и мы с ужасом увидели на башнях свастику.

Немцы!

Дети и взрослые сбились в большую группу, а немецкий переводчик стал выяснять кто откуда. Всем было приказано возвращаться по домам.

Обратно ехали очень быстро – день и ночь и за двое-трое суток добрались до Добруч. Мама позвонила в райком Печатникову, он сказал: «Мы защищаем Гдов, спрячьтесь на недельку в лесу и мы их прогоним с нашей земли». Поехали за д. Остров, которая находилась у самого леса и прожили там около десяти дней, но знакомые из Острова сообщили, что кругом немцы, пришлось возвращаться домой.

В деревне стояли регулярные немецкие войска. Солдаты ходили по домам и просили «Яйка, млеко», убивали только телят колхозного стада. После ухода войск был назначен комендант, который находился в Добручах. Раз он пришел в наш дом и говорит маме: «Что же вы, врач, а так бедно живете, идите к нам работать». На что мама ответила: « Я свой народ и так лечить буду, а к вам не пойду». Мама, конечно, боялась, что ее будут преследовать, но вскоре коменданта убили партизаны.

24 августа 1941 года родился Васенька – младший братик.

1943 год. Активизировалось партизанское движение. В ответ на теракты немцы стали устраивать облавы и жечь деревни. То в одной части неба, то в другой разгоралось зарево. Молодежь стали угонять в Германию.

Жители стали уходить в лес и рыть землянки. Мама копала землянку в кустах справа за Поддубьем. Землянки были снаружи замаскированы, а внутри были нары и очаг для приготовления пищи. Но мама очень боялась, что нас кто-нибудь выдаст и решила уйти дальше – в большой лес, который начинался за Островом. В середине ноября мы запрягли лошадь, погрузили свои пожитки на телегу и опять тронулись в путь. Вместе с нами в большой лес поехала и тетя Аня Веселова вместе с Костей. Там не было землянок, и люди жили в шалашах. Костя ходил в нашу деревню на разведку и сообщил, что 30 ноября 1943 года немцы ее сожгли.

5 декабря 1943 года маму вызвали в партизанский отряд, необходима была ее помощь раненому. Мы с Аликом гуляли по лесу и вышли на лесную дорогу, которая проходила недалеко от лагеря, и вдруг увидели целый отряд немцев. Мы испугались и побежали к своему лагерю. Немцы начали стрелять. Было очень страшно. Мы сообщили об увиденном бабушке Тане, которая жила с нами, и тете Ане. Тетя Аня побежала в лес прятаться, а бабушка Таня с маленьким Васенькой на руках убежать не могла и мы остались в лагере.

Думаю, что это были власовцы, так как говорили все по-русски. Всех, кто остался в лагере вывели на дорогу. Шли километра два с половиной и вышли к деревне, а здесь уже были немцы. Они оцепили весь лес со стороны деревни, а нас выстроили в линию вдоль канавы. Было очень страшно, думали, что сейчас всех расстреляют. Я сняла варежки и бросила их на землю, но Мирочка их подняла и с нотацией дала мне. Нас построили и пешком погнали в Сланцы. Проходя горящую деревню Купково, на наших глазах сожгли последний дом. В Сланцах было очень много народа из окружающих деревень, всех допрашивали, в том числе и бабушку Таню, а утром погрузили всех на поезд и повезли в Гдов. Поместили нас в Гдовскую тюрьму. Держали там дня два, кормили баландой – водой с брюквой и постоянно издевались: приходили в камеры и показывали, что всех повесят. Мы, дети, плакали, а бабушка Таня и другие женщины, как могли, старались нас успокоить. С утра всех выгнали во двор, построили и куда-то повели. Мы были уверены, что ведут на казнь, но нас привели на железнодорожную станцию и опять отправили в Сланцы. Разместили в бывшей школе. Спали на полу и на школьных столах. Васенька постоянно плакал и звал маму. В Сланцах кормить стали лучше, молодежь даже гоняли через дорогу чистить картошку. Мирочка, не сказав никому ни слова, смешалась с группой рабочих, шедших по дороге, и сбежала. Ее никто не искал. Через несколько дней нас погрузили на поезд и отправили в Эстонию в Кохтла-Ярве, где продержали неделю или чуть более. Измерили рост, вес, сводили в баню всех вместе – мужчин и женщин, а вскоре после этого погрузили в товарные вагоны. Стоял жуткий мороз, а на людях была только одежда, в которой их взяли. Привезли нас в концлагерь в город Резекне (по-русски Режеца).

В лагере мы были не долго, примерно с начала января и до двадцатых чисел февраля. Затем всех вывели и построили. Опять думали, что поведут на расстрел, но оказалось, латышские крестьяне пришли покупать себе работников. Я была из последней партии и еще не исхудала как остальные, поэтому один латышский крестьянин купил меня сразу. Мы с бабушкой Таней стали просить, чтобы он взял и младших братиков.

Бабушку Таню с Аликом и Васенькой поселили в той же деревне в русскую семью, а я попала в семью этого латыша. Жили они в избушке с земляным полом. Кроме латыша в семье были две женщины, которые совсем не понимали по-русски. Они очень сильно кашляли, и я боялась заразиться. У них был маленький ребенок. Я весь день у окошка перебирала зерно, а ночами качала люльку с ребенком. Ночью очень хотелось спать, но только я прекращала качать люльку, ребенок начинал плакать. Первые дни меня никуда не выпускали, но в какое-то воскресенье разрешили навестить родных. Я пришла в дом, где жила бабушка с братьями и узнала, что у них корь. Весь день пробыла с братиками, рассказала в каких условиях живу и о том, что хозяйки очень кашляют, наверное, у них туберкулез. Хозяйка дома, в котором жила бабушка с детьми, сказала: «Недалеко, километрах в двух от нашей деревни, живет аптекорша, очень добрая женщина, может быть она возьмет к себе девочку»

На следующий день бабушка Таня пошла к апрекорше и рассказала обо всех тех несчастиях, что пришлось испытать нам. Нионила Григорьевна Чаплинская, так звали эту добрую женщину, встретила меня как родную и взяла жить к себе. Ее муж, Стефан, тоже очень хорошо относился ко мне.

Через несколько дней я очень тяжело заболела корью и несколько дней была без сознания. Вскоре пришла бабушка Таня со страшным известием – 13 марта умер Васенька. Добрые люди, соседи, сделали маленький гробик и похоронили его на огороде.

В конце апреля меня вызвали на комиссию по отправке в Германию.

Нионила Григорьевна не могла меня держать у себя, так как ей не положен был работник, и она попросила знакомого мельника, чтобы он взял меня к себе. Жена мельника, Софья Ивановна, часто заходила к Ниониле Григорьевне, они были полячки и очень дружили. На комиссию вместе со мной пошла бабушка Таня и Самушев Франц Иосифович, мельник. Меня к этому времени Нионила Григорьевна уже откормила после болезни, и я выглядела здоровой и сильной, поэтому решение было однозначное – отправка в Германию. Бабушка Таня плакала и на коленях умоляла оставить меня, но ее никто не слушал. Тогда подключился Франц Иосифович и даже начал кричать, что он всех кормит хлебом, молоком и медом и ему тоже нужна работница. Он отвоевал меня. Это была такая радость! Я работала у него до сентября 1944 года. Красная Армия в наш населенный пункт вошла 28 июля 1944 года, но я не знала, жива ли мама и с полевой почтой оправила письмо в деревню. Дожидаясь ответа, я жила у Самушевых, помогала собирать урожай, вести хозяйство. Вскоре пришел ответ с радостной вестью – мама жива, и в сентябре 1944 года мы поехали домой.

Вот и родная деревня. Мама бежит нам навстречу, плачет, целует и … ничего не спрашивает про Васеньку. Какая сильная женщина!

А Мирочка после побега ушла в лес, но ее вскоре поймали немцы и как партизанку, ей было уже 15 лет, отправили в концлагерь для военнопленных на территорию Германии. Страшно представить, что ей пришлось пережить! Когда союзные войска начали наступление, немцы стали уничтожать военнопленных – вывозили на баржах в море и топили. Ребята на их барже выломали доски и стали грести к берегу, но на берегу их поджидали фашисты с собаками…

Как ей удалось выжить в этом аду?!